Дмитрий Александрович Пригов – хронологический обзор жизни и творчества. Дмитрий пригов - поэт, художник, имиджмейкер Д а пригов

- (1940 2007), русский писатель, художник. Принадлежал к поэтическому «андерграунду», идеолог концептуального искусства (см. КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО) , до 1989 стихи появлялись только в самиздате и на Западе. В поэзии ироническое обыгрывание… … Энциклопедический словарь

- (р. 1940) русский писатель, художник. Принадлежал к поэтическому андерграунду, идеолог концептуального искусства, до 1989 стихи появлялись только в самиздате и на Западе. В поэзии ироническое обыгрывание советских штампов, абсурдизм, черный… … Большой Энциклопедический словарь

Пригов, Дмитрий - Поэт, художник, скульптор Московский поэт, скульптор, художник, перформансист, которого часто называют отцом русского концептуализма. Дмитрий Александрович Пригов родился в Москве 5 ноября 1940 года. После средней школы два года работал на… … Энциклопедия ньюсмейкеров

Русский поэт и художник, один из основоположников русского концептуального искусства Дата рождения: 5 ноября 1940 года Место рождения: Москва, СССР Дата смерти: 16 июля 2007 года … Википедия

Дмитрий Александрович Пригов Русский поэт и художник, один из основоположников русского концептуального искусства Дата рождения: 5 ноября 1940 года Место рождения: Москва, СССР Дата смерти: 16 июля 2007 года … Википедия

Пригов, Дмитрий Александрович Дмитрий Александрович Пригов Русский поэт и художник, один из основоположников русского концептуального искусства Дата рождения … Википедия

Книги

Мысли. Избранные манифесты, статьи, интервью. Том 5 , Пригов Дмитрий Александрович , "Мысли" завершают пятитомное собрание сочинение Д. А. Пригова (1940-2007), в которое вошли" Монады", "Москва", "Монстры" и"Места" . Настоящий том составляют манифесты, статьи и интервью, в… Категория: Современная отечественная проза Издатель: Новое литературное обозрение ,
Дмитрий Пригов. Собрание сочинений в 5 томах. Том 3. Монстры , Пригов Дмитрий Александрович , &171;Монстры&187;продолжают&171;неполное собрание сочинений&187;Дмитрия Александровича Пригова (1940 2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его… Категория: Поэзия Издатель: Новое литературное обозрение , Производитель:

Обидно иногда бывает - прожив долго, знаю так мало! Вот и с Дмитрием Приговым познакомилась только сейчас, вернее, не с человеком, а его оставленным нам наследством.

Дмитрий Александрович Пригов родился 5 ноября 1949 года в семье интеллигентов: отец - инженер, мать - пианистка. По окончании средней школы работал на заводе слесарем, потом учился в Московском высшем художественно-промышленном училище им. Строганова, на скульптурном отделении. в 60-х - 70-х гг прошлого столетия сблизился с художниками московского андерграунда и в 1975 году был принят в члены Союза художников СССР, но до 1987 года нигде не выставлялся. С 1989 года Пригов стал участником московского Клуба Авангардистов (КЛАВА). Пригов писал стихи с 1956 года, но на родине не печатался. В 1986 году, после одного из уличных выступлений, был принудительно направлен на лечение в психиатрическую клинику и освободился лишь после протеста известных деятелей культуры в стране и за рубежом.
Пригов -автор огромного числа стихов и прозы, графических работ, коллажей, инсталляций, перформансов. Были у него выставки, снимался в кино, участвовал в музыкальных проектах (пародийная группа, организованная из московских художников-авангардистов "Среднерусская Возвышенность"). В 1993-1998 гг Дмитрий Пригов выступал с рок-группой "НТО Рецепт", которая использовала стихи поэта в своём творчестве.
Скончался Дмитрий Александрович Пригов 16 июля 2007 года от инфаркта. Похоронен на Донском кладбище в Москве.

Итак, Мраморный дворец - один из филиалов Русского музея Санкт-Петербурга.

Оставил много, потому что был очень многогранным - писал стихи:

Над городом живую чашу слёз
Какой-то ангел впопыхах пронёс.

И обронил, как сотни лет назад
Одну, и ветер снёс её на сад.

И облетела белая листва,
И поползли живые существа.

Так, видно, не про нас слеза была.
Своя-то, лёгкая, - поди как тяжела.

Трудно представить, как бы на самом деле встретились за одним столом все наши великие, и что сказал бы им наш современник Дмитрий Пригов.
Что ни посмотри у Пригова, везде присутствует философский взгляд на жизнь и наше бытие, вот мы листаем книгу с прозрачными страницами и лишь одним словом на последней.

То же и в картинах художника, он не спорит и не осуждает, само название выставки говорит о том, что это - лишь его концепция, его взгляд на живопись. Так, своё отношение к тому или иному художнику, Пригов выражает, просто ставя их имена на репродукциях к пейзажам

Ещё одна любимая тема Дмитрия Пригова - монстры, он считал их нашими соседями по жизни. В самом деле, каждый из нас может разглядеть в себе монстра - тут обидел невзначай, там прошёл мимо чужой беды и не помог... Портреты художников и литераторов, и себя, в том числе, выполнены именно в виде странных чудищ, странных, но не страшных. Так он видит Андрея Белого.

А так Босха.

Кандинский.

Шекспир.

Выставка есть выставка и здесь фотографировать нельзя, так что, все иллюстрации взяты из интернета, в основном, с сайта художника.

Материалы, на которых и которыми работал Дмитрий Пригов, очень просты - газеты, бумага, тушь, акварель, шариковая или гелевая ручки.
Закончу стихами Дмитрия Александровича Пригова.

Вся местность словно чудилась в дыму.
Он видел, как сквозь темень прорезаясь,
На месте леса вспыхивала завязь....
И пёс приблудный ластился к нему.

Он на холме к изгороди встал,
Как отгорожен неподвластным даром.
Приблудный пёс дышал полночным жаром
И что-то тайное без умысла шептал.

Он вдруг спиной почуял холод близь,
как дни обрушились, иль крылья разошлись
И обнажили подвиг многолюдный.

И с неподвижной этой высоты
Он видел всё до меловой черты.
И пёс приблудный был пёс приблудный.

1963 год.

Источники - http://prigov.ru/biogr/index.php, https://ru.wikipedia.org/wiki/

В семье пианистки и инженера 5 ноября 1940 года родился известный советский и российский поэт Дмитрий Пригов. Окончив школу, он поступил в на отделение скульптуры, а по окончании его работал в московском управлении архитектурой. С 1975 года Дмитрий Пригов состоял в Союзе художников СССР, а в 1985-м стал участником клуба авангардистов. Стихи публиковал в основном за рубежом в эмигрантских журналах США, Франции и Германии, а также в неподцензурных (самиздатовских) изданиях в России. Большой известности не было, но многие знали, что есть такой Пригов Дмитрий Александрович.

Стихи

Тексты его стихов состояли преимущественно из буффонады, манера изложения была экзальтированной, немного сродни кликушеству, что вызывало здоровое недоумение у основной массы читателей. В результате 1986 год был отмечен принудительным лечением в психиатрической клинике, откуда его быстро достали протесты, возглавленные как внутри страны, так и за рубежом. Естественно, во время перестройки Дмитрий Пригов стал чрезвычайно востребованным поэтом, и с 1989 года его работы публиковались в неимоверных количествах практически во всех медиа, где позволял формат, а изменился он почти всюду.

В 1990 году Пригов вступил в Союз писателей СССР, в 1992-м - в члены ПЕН-Клуба. С конца 80-х годов был непременным участником телевизионных программ, издавал сборники стихов и прозы, даже большая книга его интервью вышла в 2001-м. Дмитрий Пригов был отмечен различными премиями и грантами. В основном меценаты были немецкими - фонд Альфреда Тепфера, Академия искусств Германии и другие. Но и Россия вдруг заметила, какие хорошие стихи пишет Пригов Дмитрий Александрович.

Картины

Литературная деятельность не сразу стала основополагающей в творчестве Дмитрия Пригова. Он являлся автором огромного количества всяческих перфомансов, инсталляций, коллажей и графических работ. Это был активнейший участник андеграундных акций в области литературы и изобразительного искусства.

Его скульптуры с 1980 года участвовали в выставках за рубежом, а в 1988-м состоялась и персональная выставка в Чикаго. Театральные и музыкальные проекты тоже нередко сопровождались участием Пригова. С 1999 года Пригов Дмитрий Александрович руководил всевозможными фестивалями, заседал в жюри разнообразных конкурсов.

Концептуалист

Всеволод Некрасов, Илья Кабаков, Лев Рубинштейн, Владимир Сорокин, Франциско Инфантэ и Дмитрий Пригов распахали и идеологически засеяли ниву русского концептуализма - направления в искусстве, где приоритет принадлежит не качеству, а смысловому выражению и новой концепции (концепту).

Поэтический имидж - главный момент, на котором концентрируется вся индивидуальная система творца нетленного искусства. Пригов разработал целую стратегию конструирования имиджа, где каждый жест продуман и снабжён концепцией.

Имиджмейкер

Много лет ушло на исключительное по полезности примеривание разнообразных имиджей: лидер и так далее. Один из интересных элементов - употребление отчества в обязательном порядке, можно как «Алексаныч», можно без фамилии, но с традиционным произношением. Интонация примерно такая: «И кто за тебя это делать будет? Дмитрий Алексаныч, что ли?» - с намёком на «наше всё», то есть Александра Сергеича Пушкина.

Повышенное внимание к имиджу само по себе не является характерной чертой концептуализма, но тем не менее прошли времена, когда для того чтобы быть поэтом, достаточно было писать хорошие стихи. Со временем изощрённость в создании собственного образа стала довлеть над творчеством как таковым. А начиналось это явление красиво - Лермонтов, Ахматова... Концептуалисты довели эту второстепенную традицию практически до абсурда.

Жизнь как эксперимент

Рефлексивные усилия Пригова подвели под стихотворные конструкции эту странную псевдо-философическую платформу, как по Маяковскому - на мелких местах. «Милицанер» осмысливает сакральную роль государства в человеческом существовании, в «Тараканомахии» видна попытка раскрыть древнее низменное начало, которое привносит в жизнь наличие домашних насекомых.

Любой писатель-новатор экспериментирует с материалом, стилями, приёмами, жанрами, языком. Тенденция в творчестве Пригова - соединение любой художественной практики с масскультом, обыденной жизнью, часто - с кичем. Эффект, конечно, читателя потрясает.

Зависть к «любимцам публики»?

Здесь же можно упомянуть и о трансформации произведений множества других авторов - от классики до безымянных графоманов, в которой преследуется не столько эстетическая, сколько идеологическая цель. «Самиздатская» версия «Евгения Онегина» стала тому примером, а Пригов из Пушкина попытался сделать Лермонтова, заменив прилагательные.

Самый употребительный перфоманс среди приверженцев музы Пригова - чтение классических произведений вслух, с подвываниями, нараспев, в стиле мусульманских и буддистских песнопений, которые и названы именем поэта («приговские мантры»). Стихотворных работ Дмитрий Пригов, биография которого чрезвычайно богата на события, написал огромное количество - более тридцати пяти тысяч. Он скончался в июле 2007 года в больнице после инфаркта в возрасте шестидесяти семи лет. Похоронен на где его часто посещают соотечественники и зарубежные гости, впечатлённые его произведениями и образом жизни.

Родился 5 ноября 1940 в Москве, в семье инженера и пианистки. После окончания школы два года работал слесарем на заводе. В 1959–1966 учился в Московском высшем художественно-промышленном училище (быв. Строгановское) по отделению скульптуры. С 1966 по 1974 работал в архитектурном управлении Москвы. С 1975 – член Союза художников СССР. С 1989 – участник московского Клуба Авангардистов (КЛАВА).

Стихи начал писать с 1956. В 1970–1980-е его произведения печатали за рубежом в эмигрантских журналах США (альманах «Каталог»), Франции (журнал «А–Я») и Германии, а также в отечественных неподцензурных изданиях. Свои тексты исполнял преимущественно в буффонадной и экзальтированной манере, почти кликушеской. В 1986 направлялся на принудительное лечение в психиатрическую клинику, откуда был скоро освобожден благодаря протестам деятелей культуры внутри страны (Б.Ахмадулина) и за рубежом. На родине начал публиковаться только во времена перестройки, с 1989. Печатался в журналах «Знамя», «Огонек», «Митин журнал», «Московский вестник», «Вестник новой литературы», «Новое литературное обозрение» и др. С 1990 – член Союза писателей СССР; с 1992 – член Пен-Клуба. С конца 1980-х периодически приглашается с литературными и музыкальными номерами в различных телевизионные программы. С 1990 изданы более десятка стихотворных сборников, несколько книг прозы – романы , 2000, Только моя Япония , 2001; книга интервью Говорит Д.А.Пригов (2001).

Лауреат Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера, которая вручается в Германии в Гамбурге (1993), стипендиат Академии искусств Германии (ДААД, Немецкой службы академических обменов).

Помимо сугубо литературной деятельности, Пригов написал большое число графических работ, коллажей, инсталляций, перформансов. Член Союза Художников СССР с 1975. Примерно с этого же времени участник изобразительных и литературных андеграундных акций, а с 1980 его скульптурные работы выставляются за рубежом. Первая персональная выставка – в 1988 в Struve Gallery (Чикаго). Участвовал также в различных музыкальных (группа «Среднерусская возвышенность», совместные работы с композитором Сергеем Летовым и др.) и театральных проектах. С 1999 (общероссийский фестиваль-конкурс «Культурный герой») активно привлекается к участию в руководстве и в жюри различных фестивальных проектов.

КОНЦЕПТУАЛИЗМ

Является, наряду с Ильей Кабаковым, Всеволодом Некрасовым, Львом Рубинштейном, Франциско Инфантэ и Владимиром Сорокиным одним из основателей и идеологов русского концептуального искусства, или московского романтического концептуализма (как в его литературном, так и в изобразительном ответвлениях). Концептуализм – направление в искусстве, придающее приоритетное значение не качеству исполнения произведения, а смысловой оснащенности и новизне его концепции, или концепта.

ИМИДЖИ

В этом плане Пригов акцентирует внимание на моменте формирования и поддержания литератором своего «поэтического имиджа», который возводится в ранг основополагающего элемента индивидуальной творческой системы. Он часто говорит о стратегиях, жестах, конструировании имиджа и т.п.

В течение ряда лет он примерял к себе самые разнообразные имиджи, как традиционные, так и «новаторские» – поэта-глашатая, поэта-резонера, поэта-кликуши, поэта-мистагога (пророка, мистического лидера), и т.д.

Одним из постоянных индивидуальных элементов имиджа Пригова является его литературное имя – Дмитрий Александрович (в какие-то периоды – Дмитрий Алексаныч) Пригов, в котором обязательно употребление отчества «по определению».

Стоит оговориться, что само по себе внимание к имиджу и жесту не может однозначно служить характеристикой концептуализма. По словам М.Л.Гаспарова, «только в доромантическую эпоху, чтобы быть поэтом, достаточно было писать хорошие стихи. Начиная с романтизма – а особенно в нашем веке – „быть поэтом" стало особой заботой, и старания писателей создавать свой собственный образ достигли ювелирной изощренности. В 19 в. искуснее всего это делал Лермонтов, а в 20 в. еще искуснее – Анна Ахматова». Однако Пригов делает эту традицию абсолютно самоценной, доводит ее до логического завершения, а в каких-то случаях – до абсурда.

ОСМЫСЛЕНИЕ СЕБЯ И ЭПОХИ

Интеллектуальная деятельность Пригова включает в себя гипертрофированный элемент рефлексии, он осмысливает не только любые свои художественные и даже бытовые жесты, но и их контекст, ситуационный и исторический. Он стремился привнести ощущение ясности, понимания того, что происходит. Он утверждал: «мы присутствуем при очень сложном комплексе конца трех проектов. Первый проект – это секулярное искусство возрожденческое; второй проект, заканчивающийся, – это высокое и властное искусство просвещения, и третий проект, заканчивающийся, – это персоналистское искусство авангарда, родившееся в 20 в. Дело в том, что эти три проекта, совпавшие и сошедшиеся как в острие в конце нашего века, породили именно это странное ощущение кризиса и в то же время абсолютной свободы, т.е. – нет в практике художника такого противостояния какому-либо из проектов, как скажем, в начале авангардного искусства – сбросить Пушкина с конца современности. Нынче такие проблемы вряд ли возможны».

Следствием постоянных рефлексивных усилий Пригова является почти обязательная философская подкладка, «подстилаемая» им под свои произведения. Так, известный в 1970-е стихотворный цикл о «Милицанере» подразумевает, по заявлениям автора, осмысление роди государства в жизни человека, государства, олицетворяемого сотрудниками органов правопорядка. В цикле стихов Тараканомахия якобы раскрывается «древнее хтоническое, низменное начало», привносимое в нашу жизнь домашними насекомыми.

БЕСКОНЕЧНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Пригов постоянно экспериментировал со стилями, жанрами, отдельными художественными и просто техническими приемами. Важной особенностью его творчества – склонность к соединению новаторских художественных практик с обыденной жизнью, с масскультом, даже китчем, что иногда производило ошеломляющий эффект.

Помимо написания собственных оригинальных произведений, Пригов нередко трансформировал тексты других авторов – от умерших классиков до малоизвестных современных графоманов. Переделка текста могла идти на самом разном уровне и зачастую носила не только эстетический, но и идеологический характер. В начале 1990-х Пригов сделал самиздатское издание пушкинского романа Евгения Онегин, заменив в нем все прилагательные на эпитеты «безумный» и «неземной»; он утверждал, будто произвел «лермонтизацию Пушкина». В клубной среде популярностью пользоваллись приговские «мантры» – чтение нараспев, с подвыванием, произведений русской и мировой классики, в стиле буддистских или мусульманских песнопений.

Постоянные переходы из одного вида искусства в другой, из жанра в жанр осмысливались самим Приговым как жизненная уловка: «мания преследования, мания менять имиджи, род деятельности, открывать все новые кусочки территории, куда можно убежать, где каждый следующий участок, на котором ты замечен и который может быть идентифицирован с тобой, моментально покидается. Поэтому когда мне говорят: ты художник, я отвечаю: нет-нет, я поэт, а когда мне говорят: ты поэт, я говорю: ну да, я поэт, но вообще-то я художник...»

Экспериментаторство Пригова, постоянные поиски нового позволили ему добавить в литературный обиход множество по большей части курьезных «новшеств». Так, в 1970-е, одновременно или несколько раньше ужгородского поэта Феликса Кривина, он вводит в поэтическую лексику термин «дистрофик», т.е. стихотворение из двух строф – как ни странно, в истории литературоведения специального понятия для этой поэтической формы до сих пор не существовало. Среди «нововведений» Пригова есть как минимум одно важное добавление к арсеналу художественных средств стихотворца. Филологом Андреем Зориным выделена в поэтическом инструментарии Пригова т.н. приговская строка – сверхсхемная, часто укорочена и с искаженным ритмом строка, добавляемая в конце стихотворения после достижения текстом строфической, синтаксической, ритмической завершенности, – как бы «довесок» к основному тексту. Случаи применения такой строки встречались и ранее, но именно Пригов сделал ее устойчивым художественным приемом. При прочтении автором она обычно выделялась интонационно – произнося ее как бы на спаде, упавшим или как бы неожиданно усталым голосом, либо со вкрадчивым понижением тона.

МЕГАЛОМАНИЯ

Согласно приговской художественной системе, отдельным произведением является не стихотворение, а скорее стихотворный цикл, целая книга; этим отчасти объясняется одна из главных особенностей творчества Пригова – ориентация на «валовый поэтический продукт». В плане количественных характеристик он невероятно плодовит, в начале 1990-х им была поставлена фантастическая задача – написать к 2000-му 24 000 стихотворений: «24 тысячи – это по стихотворению на каждый месяц предыдущих двух тысяч лет и соответственно на каждый месяц наступающих. Вот такой проект на четыре тысячи лет: есть идеальный поэт, есть идеальное будущее, есть идеальный читатель, есть идеальный издатель» (Пригов Д.А. Я идеальный поэт своего времени ). Стихотворения писались им ежедневно, значительная часть их была издана автором микроскопическим тиражом в несколько экземпляров на пишущей машинке, которую он неизменно предпочитал компьютеру.

«Моя задача – как можно быстрее забыть написанное стихотворение, потому что при таком количестве написанного, если оно все будет сидеть в башке, не получится следующего», – признавался автор. В качестве обоснования своей дикой производительности автор приводил и «долго царствовавший русский культурный менталитет. Это постоянное ощущение катастрофы, стояния на краю пропасти, отчего возникает желание эту пропасть срочно чем-то заполнить, закидать, не важно, чем – домашним скарбом, чугунными болванками (с производства), – нужно беспрерывно и монотонно что-то кидать в эту пропасть. И вот оказывается, что реактивной силой этого кидания ты только и удерживаешься от падения вниз. Поэтому здесь главное не качество сделанного, не точность удара, а беспрерывное движение».

Пригов писал в основном циклами, коих создал несметное количество: Азбуки , Стратификации , Про мертвецов , Красавица и герой , Дети как жертвы сексуальных домогательств , Страна встреч с медведем и не только с ним , Дитя и смерть , Дистрофики и т.д.

Стремление к планомерному перенесению в текст вещей и явлений мира при фактически чудовищном числе созданных произведений привело автора к тому, что ему было сложно найти тему, которая не была бы им ранее затронута. У него всегда находились один-два сонета-иллюстрации или стихотворения для круглого стола абсолютно любой тематики. По мнению В.Курицына, «Пpигов осуществил гениальную интуицию соцpеализма – сделал искусство полностью плановым. Но так как соцpеализм мыслит себя в качестве веpшины миpового искусства, так и постсоветский жест легко замыкается на вечности – на мифе Великого Тpуда, на ответственности за каждый месяц истоpии всего человечества…».

Универсальность творческой личности Пригова вынуждала критиков и культурологов приискивать для него аналогии, «пары» среди пантеона русской и мировой литературы. В статье Год без Бродского тот же В.Курицын раскрывал параллели и противопоставления Пригова и И.Бродского – наиболее, на его взгляд, масштабных, и в чем-то взаимно полярных, поэтических фигур современной эпохи.

ОТРИЦАНИЕ ПРИГОВА

Неукротимая, даже несколько безумная созидательная энергия приговского творчества подталкивала критиков обыгрывать это его качество как центральное и определяющее (на круглом столе «Грызуны в литературе» 8 ноября 2000 Пригов был представлен, по ассоциации с известным свойством кроликов, как «самый плодовитый русский литератор»). Вообще, приговское творчество давало богатую пищу не только для художественных и искусствоведческих интерпретаций, но и для разнообразной и во многом противоречивой, ввиду своей многоплановости и многозначности, критики со стороны других авторов. Вероятно, это был и наиболее критикуемым русским литератором.

В журналистских публикациях о Пригове сплошь и рядом встречаются упрощенные, редуцирующие интерпретации его поэтики: «ироническое обыгрывание советских штампов, абсурдизм, черный юмор». Такое видение приговского творчества, формально безукоризненное низведение его многоуровневой структуры до простых схем характерно зачастую не только для дале ких от современного искусства публицистов, но и для коллег по литературному цеху, известных и авторитетных интеллектуалов.

Так поэт Виктор Кривулин писал: «В конце 80-х мода на концептуализм захватывает и русскую провинцию. Пригов и Рубинштейн опознаются как ключевые культурные герои эпохи распада Большого Советского Мифа. Пригов пришел в поэзию из изобразительного искусства, перенеся в свои тексты приемы коллажирования и чисто инсталляционные принципы работы с готовыми вещами («ready made»). В качестве таких «готовых вещей» он использует хрестоматийные тексты, клишированные идеологические формулы, ритуальные словесные жесты. Его поэзия абсолютно лишена лирического субъекта, это набор высказываний, восходящих якобы к усредненному советскому человечку, микроскопическому наследнику гоголевского Акакия Акакия Башмачкина. Пригов говорит обо всем, не умолкая ни на секунду, с пародийной серьезностью откликаясь на любые актуальные ситуации и обнаруживая при этом тотальную бессодержательность самого процесса поэтического говорения. (Полвека русской поэзии. Предисловие к Антологии новейшей русской поэзии – Милан, 2000).

«Умный Пригов может доходчиво растоловать смысл своих принципиально бессмысленных сочинений, ставя рекорд надувательства», – пишет критик Станислав Рассадин.

С большим сочувствием высказывается литературовед О.Лекманов: «…Д.А.Пригов, как и Владимир Сорокин – стал добровольной жертвой собственных экспериментов, – эстетических, и этических – обозначив край, далее коего идти нельзя, за который можно только заглянуть».

Между тем, неискушенный читатель может найти в приговских текстах и отражение жизни, и искренне чувство (или, возможно, удачную его имитацию).

Издания: Слезы геральдической души, 1990; Пятьдсят капелек крови , 1993; Явление стиха после его смерти , 1995; Запредельные любовники , 1995; Сборник предуведомлений к разнообразным вещам , «Ad Marginem», 1995; Дмитрий Александрович Пригов. Собрание стихов , в двух томах, Wiener Slawistischer Almanach, Вена, 1997; Написанное с 1975 по 1989 , 1997; Советские тексты , 1997; Евгений Онегин , 1998; Живите в Москве. Рукопись на правах романа , 2000; Только моя Япония , 2001; Исчисления и установления. Стратификационные и конвертационные тексты , 2001.

Д. Пригов. Инсталляция "Плачущий глаз (Для бедной уборщицы)"

В 2011 году Эрмитаж объявил о реализации грандиозного проекта «Эрмитаж 20/21». По словам директора музея М. Б. Пиотровского: «Задачи этого проекта - собирать, выставлять и изучать искусство XX-XXI веков. Мы хотим создать коллекцию произведений, которые завтра войдут в историю... Актуальное искусство можно назвать зеркалом современной культуры...».

Первым в отреставрированном Восточном крыле Главного штаба в ноябре 2012 года открылся зал Дмитрия Пригова (1940-2007), одного из основателей и идеологов русского концептуализма, художника, скульптора, поэта, прозаика, драматурга, эссеиста, а еще и музыканта, и артиста, оригинального мыслителя, «неканонического классика».
Это стало первой серьезной попыткой сделать более доступным для культурной аудитории творческое наследие мастера, которое до сих пор, несмотря на массу исследований и публикаций, содержат много таинственного, непонятного и загадочного. Пригов вошел в культурную жизнь страны как несомненный лидер ее авангардного направления еще в те годы, когда кроме соцреализма никаких иных направлений вообще не полагалось. Один из критиков писал, что он – «именно тот «больше, чем поэт», который в России больше, чем поэт». Его работы чрезвычайно точны, отмечены потрясающим чувством юмора и немного грустны.
Сам Дмитрий Пригов писал: «В России в отличие от Запада одни времена не отменяют другие... Можно жить во времени Пушкина - в нем живет огромное количество людей, можно жить во времени Блока или футуристов... Но для 99% тех, кто живет в разных исторических временах, я живу в еще не существующем времени». Он называл себя автором текстов, которые «засоряют экологию культуры». Зав. сектором современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков называет творчество Пригова «непредсказуемым и интуитивным, ускользающим и спонтанным, требующим постоянного разгадывания, расшифровки и «вчувствования». Это зарисовки человека, выросшего в тоталитарном государстве.

Дмитрий Пригов родился 5 ноября 1940 года в Москве. Отец был инженером, мать - пианисткой. Это сочетание достигло в сыне высочайшего напряжения. После школы он два года работал слесарем на заводе. Потом окончил скульптурное отделение Строгановки. Работал в архитектурном управлении Москвы, где довольно хорошо изучил чиновничьи нравы. Он нашел скульптурную подработку, чтобы иметь возможность, наконец, заняться «своим делом» - литературой и искусством. Его интеллект, как и память, были поразительны. Еще в молодости он, например, освоил сочинения практически всех крупных философов.
В личной жизни Пригов был очень скромным человеком. Все стены его квартиры в обычной многоэтажке, где он жил с женой и сыном, были увешаны картинами, фотографиями, гравюрами, рисунками, а еще - тысячи книг. Там витал дух поэзии и творчества. Всех гостей хозяин потчевал сгущенкой - любимым блюдом своего послевоенного детства.

В 1986 году, когда Пригов вошел в конфликт с советской властью, он был принудительно направлен в «психушку» после одного из уличных перформансов. Вышел только после волны протестов, как в стране, так и за рубежом. Заграничные русскоязычные издания охотно печатали Пригова («Русская мысль», «Каталог», «А-Я» и другие), а в СССР до начала перестройки он практически не издавался. В конце 1980-х гг. Пригов стал заметной фигурой в «неофициальном искусстве» страны.
Среди его излюбленных визуальных тем и мотивов были портреты друзей и исторических деятелей в облике гипертрофированных чудищ, переживающих фантасмагорические телесные деформации («Бестиарий»); глаз, истекающий кровавыми слезами; коленопреклоненная уборщица; штриховки на репродукциях русских или европейских художников. Мастер всегда был в поиске, экспериментируя со стилями, жанрами и техническими приемами, и в 2000-е годы он успешно пробует себя в новых мультимедийных синтетических жанрах.

В клубной среде были очень популярны приговские «мантры» - чтение своих и классических произведений в стиле буддистских или мусульманских песнопений. Позднее Пригов начал активно сотрудничать с классическими и джазовыми музыкантами и коллективами. Так выкристаллизовалось одно из направлений его творчества - музыкальные перформансы.
Хорошо известен постулат Пригова: «Поэзия – это то, что условились называть поэзией». Стихи Пригова легко узнаваемы - они короткие и обычно начинаются правильным метром, но к середине ритм сбивается, становясь почти прозой, в концовке стихи могут снова вернуться к прежнему метру. Типична для автора и маленькая дописка в конце стиха, обычно слово, «не вместившееся» в строку, который в шутку прозвали «приговский хвостик». Согласно приговской художественной системе, отдельным произведением является не стих, а стихотворный цикл, целая книга. Пригов – безусловный мировой рекордсмен «производства» литературных текстов, являясь автором свыше 35000 стихов. Поэт заявлял, что создание стихов «часть его дневного рациона».

После перестройки, падения берлинской стены и распада СССР артистическая карьера Пригова двигалась неуклонно вверх. С 1990-х годов выходят стихотворные сборники и книги прозы Пригова, в числе которых «Слезы геральдической души», «Явление стиха после его смерти», «50 капелек крови», «Сборник предуведомлений к разнообразным вещам», «Говорит Д. А. Пригов», «Живите в Москве», «Только моя Япония», «Ренат и Дракон», «Собрание сочинений» в 4-х томах (Вена).
Дмитрий Александрович удостаивается ряда почётных международных наград и стипендий: в 1993 году получает премию Пушкина фонда Альфреда Топфера, премию им. Б. Пастернака (2002).
Он постоянно, чуть ли не ежемесячно, выставляется на Западе и в России. Его инсталляции и перформансы демонстрируются на престижных музейных площадках Берлина, Праги, Будапешта, Вены, России (ГТГ и ГРМ).
Один из элементов имиджа Пригова – его имя. Обратиться к нему «Дмитрий Пригов» было нельзя, только «Дмитрий Александрович Пригов» (намекая на классиков).
Известна его склонность к соединению художественного новаторства с обыденной жизнью, что производило обычно ошеломляющий эффект. Вот как описывалась одна из позднесоветских акций Пригова в духе «романтического концептуализма»: «Представьте себе: усталые москвичи останавливались у столбов с объявлениями и внимательно вчитывались в расползающиеся от сырости строчки - «куплю», «продам», «обменяю». И вдруг... тот же формат, такая же бахрома отрывных корешков внизу, но текст... «Граждане! Страсти наши нарушают иерархию последовательностей, и словно вихри какие вздымаются. Дмитрий Алексаныч Пригов». Секунды общего недоумения, граничащего с шоком, были равносильны чуду».

Пригов был, пожалуй, наиболее критикуемым литератором, ибо его творчество давало богатую пищу не только для различных интерпретаций, но и для разнообразной и, часто, противоречивой критики. Казалось, это его не задевало, ведь часто он сам «подставлялся», но на сердце мастера отметины оставались. Еще задолго до своей смерти Пригов написал слова, которые читаются как завещание: «Друзья мои, мы неуловимо ускользаем друг от друга по натянутым в неведомых нам направлениях нитям живого времени – и это неизбежно, и это печально, и это прекрасно, так было всегда, так будет, так надо».
Практически вся пресса сообщила о том, что Дмитрий Александрович скончался в Москве после обширного инфаркта в ночь на 16 июля 2007 года в возрасте 66 лет. Вскоре в Московском музее современного искусства прошла ретроспектива Пригова, озаглавленная «Граждане, не забывайтесь, пожалуйста», где были широко представлены его «стихограммы» - искусное сращение текста и графики.
Через три года в Берлине был создан Фонд Дмитрия Пригова, с целью пропаганды его интеллектуального наследия и, вообще, для поддержки инновационных видов искусства, литературы и философии. Несмотря на широкую известность мастера в России и в Европе, творчество Пригова «все еще ждет своего внимательного зрителя и читателя».
Жаль, что уже никому не доведется вновь услышать блестящие выступления Пригова и его знаменитые «объяснения», являвшиеся, как отмечал сам автор, «составляющей частью» его стихов. Впрочем, можно читать Дмитрия Александровича и без всяких объяснений:
«Отчего бы мне не взять
Да и не решиться на бессмертье.
Это непонятней смерти,
Но и безопасней так сказать.
Безопасней в смысле смерти,
А в смысле жизни – как сказать».